ИДИЯТУЛЛИН ГАЛИМЗЯН ГИНИЯТУЛЛОВИЧ

Гиниятулла ага, провожая осенью 1941 года на фронт сына Галимзяна, уважаемого в селе Хансверкино тракториста, дал ему свои наставления. Эти слова отца, который сам семь лет находился на военной службе, Галимзян абый помнил всегда. И потом, в мирной жизни, он старался придерживаться его совета.

– Сынок, никогда не  бери чужое, это харам, чужое возьмёшь – сам погибнешь, – сказал аксакал. Ведь нередко одежду или другие вещи, принадлежавшие нашим погибшим солдатам или врагу, брали себе.

На войне человек сталкивался и с другими испытаниями совести. И, наверное, тогда раскрывалась его суть. Однажды, когда полк Галимзяна абый подошёл к передовой, один из его сослуживцев, сказав ему: «Не умеешь ты воевать», собрал вещи и сбежал. По словам ветерана, таких примеров немало. Но как бы тяжело не было, разве настоящий мужчина пойдёт на предательство? Чудовищной ценой, теряя здоровье, жизнь, отстояли страну настоящие мужчины, героические женщины.

Но ещё и не доехав до фронта, молодые солдаты узнали, почём фунт лиха.

– Мы вначале три месяца были в «учебке» недалеко от Москвы. Наверное, самые тяжёлые условия были там. Нет воды, умывались, откалывая заледенелый снег, а вся еда – гороховая баланда. Спали на плитах, укрывшись шинелью… Нас там было три с половиной тысячи человек, – вспоминает Галимзян абый.

На передовую они попали в сорокаградусный мороз в феврале 1942 года. Галимзян Идиятуллин войну прошёл в составе артиллерийского полка 1-го Украинского фронта.

– Однажды, когда я стоял на посту, вражеский самолёт сбросил бомбу. У меня из ушей, носа хлынула кровь. Командир роты быстро завёл меня в блиндаж. Но в госпиталь я не поехал, не хотел отставать от своих друзей. Мы же там как родные стали. Друг друга старались спасти.

Но спасти удавалось не всегда. Когда в памяти Галимзяна абый всплывали воспоминания о погибших однополчанах, ему с трудом удавалось сдержать слёзы. Одна смерть особенно врезалась в память солдата.

– Фамилия его была Ибрагимов, парень с Сабинского района. Спокойный, сдержанный. В одной украинской деревне из-за плотного немецкого огня нам пришлось отступить. Собрались в лощине. Смотрю, Ибрагимова нет. Но и искать его некогда. Через некоторое время мы снова вошли в эту деревню. Труп земляка нашли там. Сквозное пулевое ранение: пробило голову… Деревенские уже успели снять с него одежду. Мы даже не смогли его похоронить, хоронила специальная рота. Всю жизнь жалел его. А вдруг родные до сих пор ждут вестей. Я и не знал, с какого он села…

Судьба к самому Галимзяну абый была милостива. Уберегла от серьёзных ранений. Несколько касательных уже давно зажили, но вот душевные раны, кажется, так и не зарубцевались.

Галимзян Идиятуллин – участник Курской битвы, окончательно предопределившей исход Великой Отечественной, а вместе с ней, и исход Второй Мировой войны. В этих сражениях невозможно переоценить роль артиллеристов-зенитчиков.

– На нас шли сотни самолётов. Рядом с нами воевали девушки-зенитчицы. На них летят немцы, а они, словно не замечая рвущихся бомб и свиста пуль, стреляют снарядами один за другим. В какой-то момент сбили три самолёта. Слышу крик: «Валя, подай снаряд!» Но оказалось, снаряды кончились… Этот крик до сих пор в ушах звучит. Очень жалко девчат, такими молодыми они там погибали…

Немало наград, свидетельствующих и о смелости самого Галимзяна абый. Например, одна из них – «Орден Славы» III степени, который присуждён за то, что спас от огня орудия. Ещё одна награда – за поимку шпиона -диверсанта. Хранятся у него и благодарственные письма от командования фронтом за освобождение городов Курск, Орёл.

Их полк, пройдя восточноевропейские страны, встретил Победу в Праге.

На родине парня ждал другой фронт – трудовой. Вскоре Галимзян Идиятуллин прославился как передовой механизатор. За лучшие в республике производственные показатели дважды стал участником выставки достижений народного хозяйства в Москве. Затем работал бригадиром совхоза им.XXII съезда КПСС, его руководителем. В эти годы было сделано многое. Но в первое время пришлось тяжело: хозяйство было на грани нищеты. Тогда Галимзян абый решился написать письмо Хрущёву. Если даже посадят и дадут десять лет, мне ещё и сорока не будет, рассудил он. В письме привёл данные о трёхгодичных доходах хозяйства, написал о голоде на селе. Через некоторое время совхозу выделили 90 центнеров зерна. Это стало огромным богатством, а сам случай – чудом.

За эти годы были построены новые овцеводческие фермы, а поголовье увеличено с 500 до 7500.

Те времена Галимзян абый вспоминает с гордостью и благодарностью.

– Спасибо моим односельчанам, жителям Хансверкино, работали они на совесть, мы всегда находили взаимопонимание, – говорит ветеран.

Послевоенная жизнь многих фронтовиков была отдана самоотверженному труду. И кажется, что заботы о строительстве новой, мирной жизни не оставляли места для воспоминаний о военных лихолетьях. Но нет, ветераны навсегда в плену воспоминаний о тех кровавых днях, месяцах, годах, картины военных лет до конца их жизни остаются тяжёлым камнем на сердце. И вновь мы говорим о том, что нам никогда не понять до конца переживаний фронтовиков, их вдов, детей войны и боль, причинённую несправедливостью жизни. Не понять, но помнить об их героизме, тяжком труде на фронтах, в тылу – это дело нашей совести.

Фарида ЗИЯРОВА