Она осваивала целину, работала агрономом и учительствовала, а за 15 лет до выхода на пенсию и вовсе занимала руководящую должность. О каждом из этих этапов в своей жизни, по-своему ярких и неповторимых, елабужанка Вера Горячкина могла бы рассказывать и рассказывать. Но ни одна из этих страниц в ее биографии, пожалуй, не отразилась больше, чем война. Вера Горячкина родилась в 35-м. И так уж случилось, что самая беззаботная и счастливая пора в жизни выпала именно на это суровое время.
— Вера Федоровна, каким запомнился Вам тот роковой июньский день?
— Честно, 22 июня я не помню. Зато помню, как отца провожали на фронт. Это было в июле. Родителям тогда было по 30 лет. Нас у них четверо детей. Я — вторая. Самому младшему братику было всего два годика. Помню, как родня собралась за большим столом, все плакали. Застолье и плач — вот такие проводы.
— Ваша мама осталась с вами одна…
— Да. Старшая сестра только-только пошла в школу, ну а мы, остальные, были еще младше. Какие из нас помощники? Но война не делает скидок на возраст. И помогать научились, и работать. Но, конечно же, больше всех доставалось маме. Ей было очень трудно: и нас прокормить надо было, и работать где-то. Ведь к началу войны мама была в декретном отпуске, нигде не работала. Мама устроилась билетершей в кинотеатр «Ударник». Работала там по вечерам. Ну а днем в лес ходила за грибами-ягодами, диким луком, дровами. Разгружала баржу с солью на Каме. Когда она отдыхала? Когда спала? Не знаю. В памяти осталось только, что она всё время работала.
— Вы сказали, что мама работала в кинотеатре. Вы пользовались этим?
— Да. В кино мы ходили часто. Мама пропускала нас без билетов. Правда, и сидели мы не на отведенных местах, а где уж придется. Из фильмов, которые «крутили», помню с участием Любови Орловой. А вот с Чарли Чаплином не помню. Хотя он был очень популярным актером.
— Какую помощь оказывали своей маме Вы и Ваши близкие?
— В 42-м году от воспаления легких наш младший братик умер. Лечения не было, спасти его не удалось. А вот мы, оставшиеся в живых, все трое помогали. По-своему помогал даже наш 4-летний брат. Мама сажала его в коляску и брала с собой в лес. Правда, не дрова собирать, а больше за компанию. Чтоб не так страшно было. Дрова не везла в коляске, а несла на себе, представляете? Хозяйственную работу выполняли мы с сестрой. Сестра больше следила за порядком в доме. У меня же характер был боевой, я была активной и шустрой, в отличие от своей старшей сестры. Поэтому меня мама отправляла на рынок — торговать солью.
— ???
— Да-да, несмотря на возраст — а мне на тот момент было всего 8–9 лет — я выходила на рынок и вместе со взрослыми женщинами стояла за прилавком. Я ведь говорила, что мама разгружала баржи с солью. Так вот за труд в качестве оплаты женщинам давали соль. По норме, конечно. Мама приносила соль домой, раскладывала по мешочкам и отправляла меня на рынок. И вот я, такая маленькая, меряла ее гранеными стаканами и продавала. А на вырученные деньги покупала молоко.
— Были ли случаи, что Вам не удалось «донести» молоко или, например, потерять деньги? Или, учитывая, что Вы школьница, Вас пытались обмануть?
— Такого не было. Люди и время были другими. Или, может, сказывалось то, что городок небольшой, все друг друга знали. Не припомню такого момента, чтобы меня пытались обмануть или обидеть. Помню только один случай, да и тот не связан с местным населением. Дело в том, что в Елабуге было очень много беспризорников и эвакуированных детей. Так вот однажды во время торговли я зазевалась: загляделась на старичка, который с помощью крысы гадал. К старичку подходили люди, крыса вытягивала бумажку с предсказанием — было так увлекательно. И в этот момент у меня украли деньги. Но я не растерялась. Стала вспоминать всех, кто проходил мимо прилавка, кто «терся» возле меня, и сообразила, кто это мог быть. Я нашла воришку, своего обидчика. Мальчик, конечно, отпирался поначалу, не признавался в содеянном, но я видела, как из-под его фуражки «торчат» мои деньги. Поскольку я была не из пугливых, пригрозила ему. Он вернул мне всю выручку. Или вот еще пример того, что взрослые не трогали малышей. За хлебом в магазин ходил наш брат, которому в середине войны было всего 6 лет. Он всегда доносил хлеб домой. Ни разу никто не пытался его у него отнять.
— Отмечали ли в войну праздники, дни рождения?
— Не до празднований, конечно, было. Но пару радостных моментов помню. Из праздников запомнила встречу Нового 1942-го года. В школе я еще не училась. Детей работников райпотребсоюза (отец до войны работал здесь водителем) пригласили на Новый год. Это была первая елка в моей жизни. Она мне казалась такой наряженной, хотя игрушек-то не было, ее украсили какими-то бумажками. Мы водили хороводы с Дедом Морозом, хотя это была переодетая женщина. Подарков, как сейчас, не было, но нас, детей, всех на той елке накормили вкусной похлебкой. А на день рождения (я родилась в марте) мама дарила мне открытки. Это и считалось подарком. Религиозные праздники не отмечались. Но вот запомнила, как на Пасху мама делала красивые цветы из искусственной бумаги в виде стружки (в свое время такую бумагу присылала нам тетя из Кривого Рога) и продавала их на рынке или обменивала на продукты. Запомнила, что это было именно на Пасху.
— Во что играли во дворе? Были ли какие-то забавы у «детей войны»?
— Одну из таких «забав» помню хорошо. Когда привозили пленных немцев и размещали их в старом здании почты, мы почему-то любили бегать в ту сторону и смотреть на них. Они протягивали нам руки и просили дать им что-нибудь поесть. Но мы сами были голодные и ничего им дать не могли. А вот смотреть на них почему-то хотелось. Не боялись. А еще любили играть в «магазинчики». Торговали листочками-цветочками. Нравился сам процесс обмена. А еще помню, как втихаря, тайком от матери козу доили. Но это, скорее, шалость, чем игра. И постоянно без разбору что-то жевали: то «просвирки» (это трава такая, сладкая на вкус), то «вороньи» ягоды. И ведь ничего не боялись. Всё пробовали. Только чудом не отравились.
— В каких условиях приходилось жить?
— Как только началась война и отец ушел на фронт, через какое-то время мы перебрались к папиной сестре. У нее тоже были дети. Вместе жить было практичнее: в плане электричества, отопления — экономнее, в плане подмоги — сплоченнее. Валенки, вы не поверите, были одни на всех. Сперва в них погуляет один из нас, потом другой. Так и жили. Всё общее. Взрослые научились вязать платки, затем ходили по ближайшим селам и меняли их на картошку, крупу. Мы, став постарше, научились прясть. Кстати, считаю, именно сплоченность и помогла нам всем выжить.
— Победу какой запомнили?
— Помню, как ночью 8 мая почти весь город собрался у ближайшего репродуктора и ждал радостного сообщения. К тому моменту слухи и молва, что враг разбит, уже долетели и до провинции. Осталось только радиоподтверждения дождаться. И дождались!
— Отец вернулся с войны?
— К счастью, с войны вернулись все наши родственники. Отец пришел не в мае, а в декабре 45-го. Помню, был морозный день, мы бегали во дворе, а когда забежали домой погреться — увидели папу. Он всем привез подарки: сестре — отрез на платье, мне — кожаные перчатки. Мы отца четыре года не видели, но вот удивительно, мне казалось, что он не изменился. Наверное, оттого, что всю войну он писал нам, а мы рисовали ему картинки и отправляли посылки.
Все эти фрагменты из своего военного детства Вера Горячкина рассказывает своим внукам и правнукам. А их у нее пятеро! И еще, добавляет Вера Федоровна, она со всей своей многочисленной родней каждый год 9 Мая с большим желанием ходит смотреть и на Парад Победы, и на праздничный салют. И пусть такие, как она, «дети войны», в этот майский праздник не в первых рядах с ветеранами и участниками Великой Отечественной войны. Всё равно 9 Мая в семье Горячкиных считается самым главным праздником!
