Юрий Корчебоков. Живу и радуюсь каждому дню.

25  ноября 90-летний юбилей отмечал легендарный житель Нижнекамска Юрий Корчебоков – он ветеран Великой Отечественной, проектировщик посёлка Строителей, потомок дворянского рода…интересные факты биографии Юрия Владимировича можно перечислять долго. Мы предлагаем нашим читателям интервью с легендой Нижнекамска, взятое корреспондентами «Вашей газеты» несколько лет назад.

Перед началом строительства Нижнекамска потребовалось возвести временное жильё для строителей. Именно поэтому сегодня у нас есть посёлок с соответствующим названием, бараки которого простояли удивительно долго - двадцать и более лет. Объекты новопоселения строились не как попало, а с учётом местного рельефа, строго по плану. На наше счастье, жив и здравствует человек, который проектировал посёлок - Юрий Корчебоков.  - Юрий Владимирович, это правда, что вам посчастливилось приехать на стройку в первый же год начала работ? - Я работал в проектной группе треста «Лениногорскнефтестрой», потом его переименовали в трест №7. Такие тресты были в Альметьевске и Елабуге. В Лениногорске работы начали сворачивать, а тут как раз решение партии и правительства вышло – на Нижней Каме будет строиться химкомбинат. А раз химкомбинат, значит, будет и город. Первая партия строителей во главе с Каримом Валиуллиным приехала сюда в конце декабря 1960 года. Первые месяцы я приезжал сюда в командировки. Гостиницей служили несколько вагонов. Однажды проснулся ночью, а спал на второй полке. Холодина, одеяло примёрзло к стене. И такое бывало не раз. Прописался здесь только 5 мая, и с тех пор стал законным жителем Нижней Камы. - С каких объектов начинался посёлок? - Первые три барака построили строители елабужского треста. В одном из них располагались столовая и магазин. Все остальные объекты пришлось проектировать мне. - Какие из них запомнились особенно? - Как приехал, сразу познакомился с главным врачом здешней участковой больницы Фатыхом Миннибаевичем Хайбуллиным. Он показал мне своё хозяйство: везде скученность, теснота. Ясно дело, что хотел врач. Мы спроектировали ему комплекс бараков, в которых открылись поликлиника, лечебные корпуса, инфекционное отделение, роддом. В этом роддоме в 66-м году у меня родился сын. - Примеру Хайбуллина, наверное, последовали и другие? - Вы угадали. Пришёл начальник милиции Рудольф Быков, попросил спроектировать здание и для его коллектива. Это был обычный дощатый барак, но сзади мы спроектировали камеру предварительного заключения: стены кирпичные, с бетонным полом. Поверх – колючая проволока. Приходили и другие, не отказывали никому. В посёлке собирались открыть школу. Детей набиралось много, в одном бараке все бы не уместились. Пришлось под школу выделить два барака и соединить их тёплым переходом.

   В 51-м с отличием закончил Казанское художественное училище. - Почему же вы не стали художником, если училище закончили с отличием? - Я люблю точные расчёты. Если сделал что-нибудь, чтобы никто уже не мог придраться. Расчёты-то все выдержаны. В издательстве, где я работал художником, вроде бы рисунок нравится всем, а вот одному нет. И начинался спор – утвердить, не утвердить. Спор приходилось решать на художественном совете. Я поступил в строительный институт в Казани, он тогда назывался институт инженеров-строителей нефтяной промышленности. Потом ни разу не пожалел о своём решении. - Думали когда-нибудь, что придётся участвовать в строительстве нового города? - Нет. Но мечтал что-нибудь начать с нуля. - Скажите, после того, как стройку передали в Минэнерго, москвичи часто приезжали смотреть, как идёт стройка? - Не помню, чтобы гостили часто и подолгу. Обычно с отчётами в Москву мы ездили сами. А наши отчёты были не письменные, а в виде фотографий. В отчёте ведь можно написать и расписать что угодно, но ничего не увидишь. На фотографии же видно, что успели сделать. Вот в этом альбоме я собирал все фотографии, которые возил для отчёта: снимки посёлка, снимки города, начиная с первого квартала, снимки первых объектов химкомбината, базы отдыха. - Фотографии сделаны с воздуха. У вас самолёт был? - У «Татэнергостроя» был свой самолёт. Между прочим, снимать сверху КГБ не разрешало. Приходилось брать специальное разрешение. Фотографировать обычно ездил я. Командовал лётчику разворот туда, разворот сюда, пониже или повыше, открою иллюминатор и щёлкаю сколько надо. - Не боялись, что может что-нибудь случиться? - Лётчики своё дело знали, машину держали в порядке. Но однажды, летом 1967 года, был интересный случай. Фотографировали дом отдыха «Красный Ключ». Сфотографировали главный корпус, он был деревянный двухэтажный, весь расписной. От пристани только что отошёл теплоход. Мы решили пролететь над ним. Попросил лётчика спуститься как можно пониже. И спустились почти вровень с теплоходом. Пассажиры все как один перебежали на нашу сторону, чтобы получше рассмотреть нас и помахать руками. Людям весело, а капитану и матросам не до смеха, кричат на нас, грозят кулаками - теплоход наклонился, ещё чуть-чуть, и повалился бы. Кричу лётчику: «Уходим». На другой день узнаём, что ночью красивый спальный корпус сгорел. До того жалко было.

- Юрий Владимирович, вам ведь и воевать пришлось? - Попросился на фронт в 17 лет. Был связистом, воевал с 43-го по 45-й годы в составе сначала Центрального, потом Второго Белорусского фронта под командованием Рокоссовского. Боевой путь закончил в Польше.  Очень мало нас осталось, фронтовиков. Живу и радуюсь каждому дню.