Стихотворение собственного сочинения жителя города Тетюши - Арапова Виктора - поэта, художника, философа.
Давно пришел конец войне,
Но вновь стою у обелиска,
И вновь читаю на стене
С войны той не пришедших списки.
И представляю я себя
На месте каждого солдата,
Что много лет тому назад
В огне сражений пал когда-то.
Рожденья даты нет у них,
И смерти тоже нету даты.
Мне это как бы говорит,
Что жизнь их вечна,
Смерть их свята.
Все их фамилии – моя,
Вот я совсем еще мальчишка:
Всего лишь год прошел, как я
Со школьною расстался книжкой.
На фронт я рвался, чтобы мстить,
Давить фашистскую заразу,
Но в первом был бою убит,
В врага не выстрелив ни разу.
А в этом списке я – второй,
Я был в колхозе трактористом,
Я на войне сгорел живой
Под Курском, будучи танкистом.
Вот вновь фамилия моя,
Стрелковый полк мой в окружении.
Все потому, что опоздал
Приказ о нашем отступлении.
Мы пробивались, как могли,
Но все напрасным оказалось.
Куда ни сунемся – враги,
И горстка нас всего осталась.
Патронов нет, и нет воды,
И где свои – не знаем сами.
Нас немцы, можно так сказать,
Всех взяли голыми руками.
Я был прикладами забит,
Когда от злости, в исступлении
Я из своих последних сил
Оказывал сопротивление.
Я брошен у дороги был,
Где ветер шелестел травою,
И ликовало воронье,
Крича гортанно надо мною.
Вот Сталинград. Здесь каждый день
Не поддавался описанью,
Горело все. И воздух весь
Был иссечен свинцом и сталью.
Для нас за Волгой нет земли,
И в этой мясорубке страшной
Я снова был, друзья, убит
В жестокой схватке рукопашной.
Вот так – в огне, в поту, в крови-
Прошли четыре страшных года.
О, сколько на глазах моих
В войне той полегло народу.
Я с ними шел по той войне:
То необстрелянным солдатом,
То много раз поправшим смерть,
Пропахший порохом комбатом.
Я с ними вместе пыль топтал
На солнцем выжженных дорогах,
Я вместе с ними замерзал
Зимой суровою в окопах.
Солдатский с ними хлеб делил,
Одной шинелью укрывался,
Я сотни раз убитым был,
Но, словно феникс, возрождался.
Где только я не погибал?
Был в артиллерии, в пехоте,
То падал с неба на врага
В своем горящем самолете.
То закрывал собою дзот –
Мне в грудь навылет пули били,
То умирал в пучине вод
На затонувшей субмарине.
Я армянином был и русским,
Грузином был и латышом,
То был я парнем белорусским,
То был казахом, то хохлом.
Я был таким же, как и все.
И трусом был, и был героем.
Признаюсь, как хотелось мне
Подчас покинуть поле боя.
Бежать, неведомо куда,
Поглубже в землю закопаться,
Лишь бы не видеть этот ад,
Чтоб только лишь в живых остаться.
Но, поборов животный страх,
Я, на груди рванув рубаху,
Остатки роты поднимал
В свою последнюю атаку.
А похоронки на меня
Во все концы страны летели,
И матери мои порой,
Прочтя их, за ночь вдруг седели.
Но мы могли бы прошагать
И проползти еще полсвета,
Лишь только б к нам она пришла
Желанная Победа эта.
И вот он, май, - цвели сады,
Таким прекрасным было утро.
Мне яблонь белые цветы
Победным виделись салютом.
Я с ними шел по той войне,
Я шел по ней простым солдатом,
Я рассказал бы вам о ней,
Но я убит был в сорок пятом.
