Запах картофельного супа с лаврушкой остался у меня до сих пор…
Родом я из села Старое Шигалеево, которое находится в 25 километрах от Казани. Мне шел пятый год, когда началась война. Что-то помню отчетливо, а что-то со временем стерлось из памяти. Особенно мне запомнились проводы односельчан на фронт. Война опалила своим крылом почти каждую семью. Ушли на фронт четверо маминых братьев. Один погиб в 1943 году. Трое вернулись с войны инвалидами. Я храню письма дяди Андрея, погибшего в деревне Орелька под Павлоградом Днепропетровской области. Он писал нам о том, как жил, учился и ускоренно окончил Сталинградское артиллерийское училище, куда его направили сразу после призыва. В каждом письме он обращался к своим младшим братьям и к нам, его племянникам Николаю, Юре и мне, чтобы мы слушались и почитали своих родителей, помогали им во всем и обязательно учились, что на многие вещи теперь он смотрит по-другому. Писем с фронта долго не было, а потом пришла похоронка. Другой мой дядя, Миша, вернулся с войны, но был ранен и так сильно контужен, что несколько лет молчал, не говорил совсем. И вдруг через четыре года снова заговорил. Вот счастье было для нас всех.
Обычно провожали на фронт призывников всем селом, от старого до малого. Собирались у сельсовета и шли по деревне с гармошкой, песнями, со слезами пополам. Мы мальчишки бежали с краю этого шествия. Доходили до околицы, долго-долго расставались, обнимались, просили вернуться живыми. Потом призывники садились на машину или подводы, и их увозили в райвоенкомат. Люди еще долго не расходились, провожая взглядом удаляющуюся машину или подводы с дорогими, близкими родными, и надеждой, что они вернутся.
Помню, с какой тревогой и настороженностью встречали почтальона. Радовались когда получали весточку, письма - треугольники от родных с фронта. И как рыдали, когда приходила печальная весть о гибели близких. Весть о гибели родных мгновенно разносилась по селу. Люди собирались у дома, где получили «похоронку» и хоть как-то пытались утешить. Я думаю, что судьбы «детей войны» очень похожи, большинство росли практически без родителей, работали с раннего детства, помогая взрослым.
Нас у мамы было трое ребятишек, старший брат, младший и я средний.
Отец умер перед самой войной. Мама от зари до темна, работала то в поле, то на ферме, то на других работах, которые в колхозе никогда не заканчивались. Мы оставались на попечении бабушек и дедушек. Но дети, тоже не бездельничали, у нас тоже были свои обязанности по дому, огороду. Мы помогали заготавливать дрова, сено. Весной бегали в луга, собирали дикий чеснок, тут же его ели, остальное несли домой, вместе с крапивой и щавелем, и бабушка варила щи. Осенью дети младших классов собирали в поле колоски зерновых после жатвы, остатки картошки после осенней вспашки.
Маме, как и всем колхозникам, за работу в колхозе деньгами не платили, а ставили трудодни. Я и сейчас не могу понять, как оценивался и оплачивался труд колхозников. Только после уборки, из оставшейся части урожая им платили какую-то малость, по количеству начисленных трудодней, зерном и овощами, которых, конечно, не хватало на жизнь. Но нас, как и всех деревенских, спасал огород в 25 соток, в основном засаженный картофелем, который осенью копали всей семьей вручную.
Самым дорогим животным в нашем хозяйстве была корова. Наша «царица». Помню, когда были очень сильные морозы, мы заносили в дом много соломы и приводили нашу кормилицу ночевать к нам, сами размещались на печке и полатях. Часть молока сдавали государству, остальное на пропитание и продажу, чтобы купить хоть что-то из одежды. Как правило, несколько женщин собирались вместе, бидоны с молоком закрепляли на санках и шли пешком в Казань 25 километров и обратно столько же. Когда мы немного подросли, то часто провожали их в горной части пути. Потом мы возвращались домой, а они шли дальше. Меня удивлял своеобразный продналог того времени. Колхозники должны были сдавать продукты, которых у них и в помине не было. Молоко сдавали – понятно, была корова. Обязывали сдавать масло. Чтобы сдать положенное количество его специально сбивали из молока вручную. Для себя не делали, молока не оставалось. Но вот как сдать яйца, не имея кур, вот это был вопрос. В первые годы войны у нас кур не было, но яйца нас все равно обязывали сдавать.
Почему-то военные зимы были особенно холодными. Быть может, еще и потому что все мы были постоянно голодные, а главное было очень тяжелое положение с дровами. Их всегда не хватало. И вот женщины (наши мамы и бабушки) собирались по 4 – 5 человек и шли ночью в лес в 3-4 часа. Нам ребятам наказывали, чтобы мы пришли их встречать на обратном пути. Все это делалось тайно. Привезенные дрова прятались на задней части двора. Я и тогда и сейчас не понимаю, почему был такой запрет на заготовку дров. Ведь как-то надо было обогреваться. В деревне было только печное отопление. Если думали о будущем, о сохранении лесов, так женщины не могли рубить и валить большие деревья. Рубили орешник, тальник, прутья, сучья, собирали хворост и этим топили печь.
До сегодняшних дней помню запах картофельного супа с лаврушкой из печи. Это был деликатес. Через дом от нас, наша соседка тетя Настя, то ли строила, то ли что-то перестраивала в своем доме, что-то у нее там обвалилось. И она варила еду для плотников в нашей печке у нас дома. И этот запах картофельного супа с лаврушкой так и остался у меня до сих пор.
Несмотря на то, что мы помогали взрослым, как могли, нам хотелось и поиграть и побегать. Летом играли в лапту, догонялки, прятки, зимой в войну. Снега было очень много, большие снежные заносы. Порой даже домов не было видно. В сугробах мы рыли окопы, строили блиндажи. Вместо винтовок к палкам привязывали ремни и, разделившись на группы сражались.
Помню, как пошел в первый класс, и учились мы в школе – бывшем барском доме. Учила нас учительница только что окончившая 7 классов. После окончания семилетки в 1953 году я пошел в восьмой класс уже в Пестречинскую школу. А она была от нас в двенадцати километрах. Пришлось жить у маминой сестры, а у нее своих было пятеро ребятишек. Маме, конечно, приходилось давать что-то мне с собой на пропитание. Учился я хорошо. И сколько себя помню, всегда хотел учиться. Но война внесла свои коррективы в мои мечты. После восьмого класса мы с мамой решили, что я пойду работать и продолжу обучение в вечерней школе, так как маме было тяжело содержать нас всех.
В сентябре 1954 года я пришел в отдел кадров завода "Электроприбор", тогда п/я 490. Так как за меня не кому было поручиться (было и такое!) мне предложили для начала поработать грузчиком в транспортном цехе. Начальником цеха был Иван Степанович Третьяков, участник войны, умнейший и добрейший человек.
Он сразу устроил меня в заводское общежитие. В сентябре 1956 года меня призвали в армию. Год, проучившись в Ленинградском учебном отряде, я продолжил службу в Заполярье на одной из первых атомных подводных лодок.
Прослужив 4 года в армии, вернулся на завод и меня приняли учеником токаря в цех № 3, как я и мечтал. В то время начальником цеха был Авенир Семенович Курицын. Сразу поступил в энергетический техникум на вечернее отделение. После окончания третьего курса необходимо было работать по специальности, и я перешел в цех № 7 электриком. В электро-теплосиловом цехе я проработал до 2006 года, до выхода на пенсию. Начинал работать электромонтером, а затем много лет работал начальником цеха. Вот такая моя заводская карьера. Вместе с коллективом цеха мы не только занимались заводскими электрическими и тепловыми сетями, котельной, электроподстанцией, но участвовали в строительстве новых и реконструкции старых корпусов завода, в строительстве жилых домов для заводчан и всей социальной сферы. Завод – это вся моя жизнь. Пусть он живет, растет и процветает.
Б.В.Дегтев
Борис Владимирович Дегтев начал работать на заводе "Электроприбор" в 1954 году грузчиком транспортного цеха. Отслужив в армии, вернулся на завод, работал токарем. Без отрыва от производства окончил энергетический техникум и более 40 лет проработал в электро-теплосиловом цехе, электриком, инженером-конструктором, старшим мастером, заместителем начальника, начальником цеха. Ветеран завода и труда, награжден медалями «За доблестный труд», «В память 1000-летия Казани». Заводской стаж – 52 года.
